Верхом на урагане - Страница 3

О ней будет рассказывать вам сам американский народ, придумавший истории и легенды, которые вы прочтете в этой книжке. А народ всегда мечтал — и сегодня мечтает — о том, чтобы его страна и вправду была страной равенства и справедливости, свободы и счастья. И любимые в американском народе герои этих сказок и небылиц — Поль Баньян, Дэви Крокет, Пекос Билл — всегда остаются верными этой мечте о справедливости и счастье для всех.

Таких людей было немало среди первых переселенцев из Европы, отправившихся в путь по непроторенным тропам нового континента. Им было суждено все начинать заново, все делать самыми первыми, и поэтому их звали пионерами. А предстояло им строить города, распахивать поля и налаживать такие отношения друг с другом, когда героем становится тот, кто проявил особое мужество и особую сметку, а не тот, кто унаследовал знатность и богатство. О таких людях и появлялись легенды, сказки, небылицы — истории, где героями были лесорубы и фермеры, ковбои и кузнецы.

Эти истории рождались на фронти́ре. Фронтиром называли границу, за которой кончался обжитой мир и простирались леса и бескрайние степи, еще никогда не видевшие белых людей. Эта граница не была постоянной. Она все время двигалась на Запад, от Атлантического океана к Тихому. Двигалась вместе с колымагами переселенцев и лагерями лесорубов, вместе с военными отрядами и искателями легкой наживы.

В начале XIX века, когда жили герои сказок, включенных в эту книгу, фронтир пролегал где-то посередине современной Америки, у больших озер Мичиган и Эри, вдоль великой реки Миссисипи. Теперь здесь огромные города и шоссе, по которым мчатся потоки машин. А в то время переселенцев со всех сторон обступали лесные чащобы и болота. По ночам вокруг лагерей бродили хищники, и никто не рискнул бы отойти от стоянки, не захватив ружья. Жили прямо в повозках или ставили палатки, в которых летом задыхались от зноя, а зимой дрожали от холодов. О пище не заботились, разве что о сухарях да о соли: в реках было полно рыбы, олени и лоси попадались на каждом шагу. Пробившись через глухие леса, оказывались на просторе: начиналась прерия, американская степь, до самого горизонта заросшая волнующейся под ветром травой.

Суровая это была жизнь. Но зато привольная. Всех сплачивала одинаковая судьба. И требовалось не так уж много: твердость духа, смекалка, крепкие руки. То, что есть у каждого настоящего человека. Других фронтир не принимал. Неженки и нытики не выдержали бы тут и месяца.

Ведь на фронтире всюду поджидала опасность. И день за днем был заполнен тяжелой работой и упорной борьбой с дикой, неподатливой природой. Эта природа казалась чудесной. Гигантские деревья, сикоморы и секвойи. Бурные полноводные реки и водопады. Трава, вымахавшая в два человеческих роста. Удивительные животные — медведи-гризли, мустанги, дикие коты-оцелоты, птицы невиданной окраски, гремучие змеи, греющиеся на пригорках. Чудесным был весь окружающий мир, и чудеса, о которых начали рассказывать в легендах и небылицах, для самих рассказчиков вовсе не были такими уж чудесами. Потому что рассказчиков совсем не удивило бы, если бы в попавшейся на пути неведомой речке и впрямь выловили рыбу, заросшую мехом, или на очередном привале их лагерь и впрямь навестил бы ползук летучий — не то птица, не то уж, а вернее, и птица и у́ж, ужептица.

Те, кто сочинял и рассказывал небылицы, успели перевидать столько диковин, что и к самому невероятному относились спокойно и просто, как к привычному делу. Ничего особенного. Чудеса для них стали обыкновенными.

Оттого и небылицы — это рассказы про небывалые обыкновенные чудеса. И про небывалых обыкновенных людей — таких, как Пекос Билл и Будет Буря, Дэви Крокет и Сэм Пэтч.

Больше всего таких рассказов ходило о Поле Баньяне. Да и сегодня любой американский мальчишка — только спросите — будет долго говорить вам о замечательных подвигах Поля Баньяна и его неразлучного друга, которого звали Малыш Голубой Бык.

Поль в лесу родился и умер в лесу. То есть он, конечно, не умер, — просто в Америке он свел все леса и теперь занимается этим в другом месте, а в каком, узнаете, когда про него прочтете.

Так вот, очистил он от леса весь север Америки, и когда пустошь распахали, на ней выросли невиданные тыквы и редиски, а уж пшеница шла в рост так быстро, что ее не успевали жать. Каждый, кто, нагрузив повозку сухарями и рабочими инструментами, пускался по тропе пионеров на Запад, мечтал найти для себя такое поле, где и овощей и пшеницы вырастет вдоволь — знай убирай. Кому-то повезло, другим не очень. Поль дружил с удачей. Но старался он не для себя: самому ему не много было нужно — наточенный топор да сковорода пышек на ужин. Просто он любил работать. Знал, что надо валить лес, чтобы ставить дома и делать мачты, класть шпалы и крепить шахты.

Сколько раз он мог разбогатеть! Пустился бы в торговлю лесом, или зерном, или нефтью, которую тоже нашел Поль. Стал бы миллионером и жил себе припеваючи. Многие так и поступали. Отправлялись на фронтир и терпели лишения с одной мыслью — вернуться богачами. Жадничали, надрывались от непосильного труда, обманывали и убивали индейцев, враждовали с соперниками, чуть что хватаясь за ножи. Ни о чем другом не думали, только о деньгах.

Но про таких и не сложили легенд и небылиц. Легенды сложили о тех, кто на фронтире заботился не о своем кошельке, а о счастливой жизни для всех людей, для всего народа. Вот почему так любят в Америке Поля Баньяна — великого работника, смелого, жизнерадостного и справедливого человека. Когда Поль Баньян покинул Америку, став лесорубом в других, очень далеких краях, о нем по-прежнему сочиняли сказки. Нередко их сочиняли бедняки, приехавшие в Америку из разных стран с надеждой, что здесь им наконец повезет. Так у Поля Баньяна появились братья. Появился венгерский брат по имени Йо Ма́дьярок. Пышкам он предпочитал тушеную капусту, но работать умел не хуже Поля и всего себя отдал работе, не пожалев своей жизни, чтобы сталь вышла хороша.